Мы сосредоточимся на реализации стимулирующего подхода

О том, какие основные меры принял Центробанк для смягчения воздействия кризиса на банковский сектор, и как с учетом новых экономических реалий изменились его стратегические подходы к регулированию, рассказал директор департамента банковского регулирования и аналитики Банка России Александр Данилов.

«Наиболее значимый эффект на текущий момент — от мер по фиксации валютного курса и фиксации стоимости ценных бумаг»

— Как отреагировал Центробанк на начало нынешнего кризиса, насколько необходимым было вмешательство регулятора?

— В самом начале этого кризиса мы оперативно ввели масштабный пакет регуляторных послаблений и тем самым сделали своего рода анестезию, чтобы сгладить влияние экстремальной рыночной волатильности на банковские нормативы. Банки в целом сами хорошо защищены и имеют необходимый запас прочности в большинстве случаев, но, как показала жизнь, иногда случаются такие значительные всплески на рынке, как это было в данном случае с курсом рубля или котировками ценных бумаг, на которые обычная система нормативов просто не рассчитана. В такие моменты нужно дать участникам рынка передышку, чтобы они могли переждать, пока эта «волна» пройдет, не впадали в ступор, а взвешенно действовали в сложной ситуации.

— Какие основные послабления в банковском регулировании были предоставлены банкам?

— Если говорить о конкретных мерах, можно выделить несколько основных направлений. Для сглаживания последствий волатильности рыночных цен и индикаторов мы зафиксировали для расчета нормативов курсы валют и международные рейтинги, стоимость ценных бумаг и производных финансовых инструментов в целях бухгалтерского учета и, соответственно, регулирования, разрешили не ухудшать регулятивную оценку обеспечения. Помимо этого, мы разрешили не соблюдать лимиты открытых валютных позиций для попавших под санкции банков и ввели своего рода «взаимозачет» по позициям в долларах и евро для всех кредитных организаций. Это было нужно, потому что из-за санкций банки не могли нормально закрывать свои валютные позиции с иностранными контрагентами, а емкости внутреннего рынка для этого недостаточно. Позиции по сути «разъехались», и теперь банкам нужно время для изменения структуры своих балансов.

В части формирования резервов мы в значительной степени превентивно — потому что основные кредитные риски будут вызревать постепенно — дали возможность не резервировать кредиты и прочие активы, связанные с прямо или косвенно пострадавшими из-за санкций компаниями, в том числе заблокированные зарубежными контрагентами; также допускаем возможность нарушения нормативов концентрации по требованиям к НКЦ и НРД из-за задержки платежей в связи с санкциями.

С точки зрения требований к ликвидности Центробанк допустил возможность нарушения банками норматива чистого стабильного фондирования, а также расширил условия, при которых снижение норматива краткосрочной ликвидности не считается нарушением. Причина — оттоки средств в феврале-марте и сокращение срочности пассивов при снижении стоимости ликвидных активов, включаемых в расчет. Следует отметить, что данные нормативы избыточно «жесткие», и мы в любом случае планировали их рекалибровать. При этом ситуация с ликвидностью в целом сейчас спокойная, вклады притекают, а у банков много свободного обеспечения на случай, если нужно будет привлекать средства на рынке или у Банка России.

И, наконец, для того чтобы купировать риски распространения вторичных санкций мы также запретили раскрытие банками финансовой отчетности и другой чувствительной информации.

— Насколько активно банки пользуются этими послаблениями? Какие меры оказались наиболее эффективными?

— Достаточно активно, об этом свидетельствуют данные опросов, которые мы регулярно проводим. Наиболее значимый эффект на текущий момент — от мер по фиксации валютного курса и фиксации стоимости ценных бумаг. Многие банки пользуются отсрочкой по формированию резервов по корпоративным кредитам, хотя эффект от применения данной меры пока ограниченный — он будет расти постепенно, по мере вызревания проблем.

В целом можно сказать, что принятые регуляторные меры позволили адаптироваться к возникшей ситуации, избежать резкого давления на пруденциальные нормативы, банки сохранили возможность кредитовать заемщиков.

— Эти меры истекают в разное время. Как Банк России подходит к вопросу их продления?

— Очевидно, что послабления не могут продолжаться вечно. К вопросу отмены или продления принятых мер мы подходим гибко, действуя по ситуации. Объективными показателями для принятия решений являются оценка капитала и ликвидности без учета регуляторных послаблений. Однако пока такие оценки несколько преждевременны, так как российские банки и компании еще находятся в процессе перестройки своих бизнес-моделей, а санкционная история остается в острой фазе.

Тем не менее, уже в начале лета было понятно, что некоторые меры, которые были приняты сроком до конца июня, необходимо продлевать. Например, это касается послабления по валютной позиции для санкционных банков, так как они испытывают объективные сложности с управлением ею, и им требуется дополнительное время для переструктурирования баланса. Также мы рекомендовали Совету директоров АСВ продлить неприменение штрафов за превышение средней ставки по депозитам, так как банкам нужно сохранять гибкость в управлении своими пассивами.

По мерам, которые действуют до конца года, мы будем стараться дать рынку определенность как можно раньше и планируем объявить о том, будем ли их сохранять не позже октября-ноября. К таким мерам относятся, например, фиксация валютного курса и цены рыночных активов, неприменение мер за снижение базельских нормативов ликвидности, а также возможность не соблюдать нормативы концентрации по требованиям к НКЦ и НРД из-за задержек в проведении платежей. Ну и, конечно, послабления по формированию резервов, для которых вообще может быть нужен поэтапный выход, как это было после острой фазы «ковидного» кризиса. При определении такого графика выхода мы будем оценивать реализовавшиеся и вероятные потери, способности банков генерировать прибыль в обновленной бизнес-модели, а также планы правительства и собственников по их рекапитализации в случаях, где это будет необходимо.

«Важно избежать разделения на два изолированных кластера — санкционных и несанкционных банков»

— Насколько сильно текущая ситуация отразилась на планах Банка России по введению новаций в банковском регулировании? Какие идеи пришлось отложить?

— Действительно, часть регулятивных новаций была отложена в связи с изменившимися условиями. Для снижения регулятивной нагрузки мы перенесли на более поздний срок регулирование иммобилизованных активов, введение дифференцированных надбавок и норматива концентрации крупных кредитных рисков Н30 для системно значимых банков (СЗКО). Тем не менее, эти важные темы остаются в нашей долгосрочной повестке. Если обстоятельства позволят, то в следующем году мы хотим подготовить и опубликовать консультативные доклады по данным темам для обсуждения с рынком, и параллельно будем проводить анализ данных для калибровки соответствующих методик и нормативов. Само же внедрение новых правил произойдет не раньше 2024 года.

Аналогично и в отношении перехода СЗКО на ПВР (подход к оценке кредитных рисков на основании внутренних рейтингов) — мы считаем важным развивать продвинутые подходы к оценке риска, но понимаем, что сейчас у банков могут быть трудности с разработкой и калибровкой моделей, и потому не будем в ближайший год требовать это перехода. Хотя если какие-то банки захотят перейти сами, то, конечно, это можно и приветствуется, но жесткого требования с нашей стороны нет. Более того, мы рассматриваем послабления для тех банков, кто уже перешел на ПВР, позволяющие для целей расчета нормативов временно использовать финализированный подход по определенным классам кредитных требований.

— Тогда какие планы по изменению регулирования остаются актуальными сейчас, на чем здесь сосредоточится Банк России?

— Несмотря на приоритет послаблений и выхода из них, некоторые регуляторные новации сохранились в работе в текущем году. Это важные инициативы, включая те, что способствуют поддержанию кредитования. Так, мы планируем изменить механизм оценки риска по факторинговым операциям, чтобы банки могли проводить их со своего баланса без необходимости тут же формировать резервы по формальным причинам. Кроме того, собираемся внедрить коэффициент конверсии для расчета резервов по условным обязательствам кредитного характера — чтобы, например, не нужно было создавать резервы по невыбранным кредитным линиям, если у банка есть возможность отказать в выдаче средств при ухудшении финансового положения заемщика.

С учетом уроков текущего кризиса планируем уточнить регулирование открытой валютной позиции (ОВП). Одновременно думаем усовершенствовать методику расчета ОВП, приблизив регулятивный подход к внутрибанковским подходам по расчету экономической ОВП. В части системы лимитов рассматриваем вариант, при котором лимит будет установлен на размер балансовой позиции, без учета хеджирующих инструментов, а также требований к их срочности и качеству последних.

Уточнить границы торгового и банковского портфелей, чтобы банки не занимались регулятивным арбитражем, например, трансформируя кредиты в «торгуемые» облигации, занижая риск-веса. Кроме того, предполагаем, как мы и планировали, донастроить норматив краткосрочной ликвидности и норматив стабильного фондирования с учетом наших реалий — оттоков в стрессе, доступности и качества активов и т.д.

— Это все же меры непосредственного реагирования на ситуацию. А в более долгосрочном, стратегическом плане? В аналитических материалах ЦБ говорилось о предстоящей глубокой трансформации российской экономики...

— Одновременно с упомянутыми мерами мы сосредоточимся на реализации стимулирующего подхода, направленного на поддержку кредитования и финансирования приоритетных проектов, максимально способствующих трансформации нашей экономики и адаптации ее к новой ситуации — по технологической модернизации, социальной поддержке, прежде всего — в сфере занятости, и «зеленой» повестке в самом широком понимании. Такой подход предполагает обоснованное снижение требований по ключевым трансформационным проектам при наличии ограничивающих кредитный риск элементов. К таким элементам могут относится, например, наличие высоконадежной компании, реализующей проект, гарантии и поручительства, субсидирование, долгосрочные договоры на выкуп продукции, налоговые льготы и т.д.

Для оптимальной настройки регулирования желательно, чтобы правительство и ответственные ведомства разработали таксономии или реестры таких трансформационных проектов и распределили их по значимости, а также определили варианты и механизмы снижения кредитного риска. Это позволило бы применить принцип, согласно которому чем более значимый проект кредитует банк и чем больше в нем элементов снижения кредитного риска, тем меньше регуляторная нагрузка. Обеспечение целей трансформации экономики также может быть условием получения докапитализации.

— Со стратегической точки зрения, каковы, по-вашему, основные проблемы банковского сектора РФ на сегодняшний день? Какие усилия может в принципе предпринять регулятор для их решения, какие предпринимает?

— Проблемы банков можно сейчас разделить на две группы — первостепенные и более долгосрочные. Часть первостепенных проблем Банк России нейтрализовал своими послаблениями, тем самым выиграл время.

Из наиболее острого сейчас для банковского сектора — необходимость решать вопросы организации внешних платежей, налаживания новых корреспондентских отношений. Очень значимы в моменте также валютные риски.

Дело не только в открытых валютных позициях, но и в том, что валютные средства на корсчетах в американских или европейских банках могут становиться мишенью для новых санкций.

Мы считаем, что важно избежать разделения банковской системы на два изолированных кластера, санкционных и несанкционных банков, чтобы все участники в полной мере могли финансировать экономику. Для этого регулятор совместно с рынком будет разрабатывать специальные механизмы перераспределения фондирования и кредитных рисков, например, через развитие синдицирования и секьюритизации.

Важно обратить внимание на ожидаемый рост кредитных рисков для банков в среднесрочной перспективе. Данные по реструктуризациям показывают, что у значительной части заемщиков уже есть трудности. Если заемщики не смогут восстановить финансовое положение, банкам придется создавать резервы. Сейчас действуют временные послабления, но нельзя допускать ситуации, при которой риски накапливаются на балансах банков без перспективы восстановления бизнеса заемщиков.

В этой связи важным является вопрос достаточности капитала. Хотя банки зашли в текущий кризис с большим его запасом, все же некоторым может потребоваться докапитализация. Банк России сейчас как раз проводит предварительный анализ, чтобы затем обсуждать и прорабатывать варианты решений с правительством. При этом важно, чтобы докапитализация была направлена не только на закрытие проблем, но и на поддержание потенциала кредитования.

Мы готовы создавать необходимые регулятивные предпосылки для адаптации банков к новым условиям, разрабатывать стимулирующее регулирование для финансирования приоритетных для экономики проектов, но при этом такая политика должна быть взвешенной и учитывать риски для обеспечения долгосрочной стабильности финансового сектора.

 «Эксперт», 27.07.2022