Доброе утро!
Большое спасибо за приглашение выступить и обсудить те вопросы, которые волнуют бизнес, потому что мы в Центральном банке прекрасно понимаем, какие огромные задачи стоят перед бизнесом по перестройке. Кто-то сейчас даже сказал, что если курс будет меняться, то нам придется перестраиваться. Но у нас всей экономике придется перестраиваться. Это данность, из которой нужно исходить.
Я остановлюсь вначале на двух темах, потом — конкретные вопросы, которые тут обсуждались. Постараюсь высказать свою позицию. Первое — про денежно-кредитную политику и второе — про регулирование финансового рынка. По денежно-кредитной политике: действительно, мы повысили ставку, вы прекрасно понимаете почему, — чтобы стабилизировать ситуацию на финансовых рынках. Но после стабилизации ситуации на финансовых рынках и после того, как инфляционное давление стало снижаться, мы снижаем нашу ставку.
Цель денежно-кредитной политики остается прежней, я хочу это подчеркнуть, — возвращать инфляцию к цели. Мы считаем, что такая политика — это благо для граждан, потому что они сберегают свои доходы и зарплаты, и для бизнеса. Почему для бизнеса? Потому что именно снижение инфляции дает бизнесу долгосрочно стабильные и комфортные ставки. Не снижение ключевой ставки — ключевая ставка у нас влияет на стоимость коротких денег. А на стоимость длинных денег, и это показал наш предыдущий опыт, влияет снижение инфляции. Мы, конечно, будем снижать ставку по мере снижения инфляции, но так как структурная перестройка предстоит существенная, мы не стремимся снизить инфляцию как можно быстрее любыми способами. Считаем, что это может занять от 2 до 2,5 лет.
Сейчас, действительно, последние недели у нас идет снижение цен, но здесь нужно быть аккуратными в оценке этого фактора. Я не вижу никакой дефляционной спирали — это во многом коррекция после резкого взлета цен, который произошел у нас в конце февраля — начале марта. Если вы посмотрите цены по многим товарам, которые были год назад, они существенно выше. Но, конечно, мы отслеживаем ситуацию и видим снижение темпов роста цен по широкому кругу товаров. Будем оценивать эту ситуацию и, повторю, видим пространство, видим возможности для дальнейшего снижения ключевой ставки. Но, конечно, здесь ситуация очень изменчивая, и еще нужно понимать, что у нас есть лаги. То, как мы снижали ставку, начинает отражаться на ставках в экономике с лагом в 2–3 месяца. Если мы быстро меняем ставку, эти лаги меньше. Когда мы делаем это более плавно, конечно, эти лаги есть. Нам нужно будет оценивать кредитные условия, условия по депозитам с учетом этих лагов. Тем не менее в наших прогнозах мы даем постепенное снижение ключевой ставки.
Конечно, тут же возникает вопрос, и он, наверное, наиболее дискутируемый из того, что я услышала, — это вопрос курса. Когда внешние условия меняются, сразу меняется курс. Да, мы придерживаемся политики плавающего курса, потому что именно плавающий курс дает возможность экономике адаптироваться к изменившимся условиям. И попытки иметь тот курс, который был при старых условиях, — это искусственный курс, либо произойдет резкая девальвация, как у нас уже бывало.
Почему мы не можем заниматься управлением курса? Многие говорят: начинайте управлять курсом! Даже если мы посмотрим собственный опыт, когда был управляемый курс, курсом управляют номинальным. В начале 2000-х годов курс все равно рос. Либо и реальный курс должен расти, либо это уходит в инфляцию. Для бизнеса важен реальный обменный курс. Второе — когда мы начинаем управлять курсом, конечно, резко снижается независимость и самостоятельность денежно-кредитной политики, то есть мы привязываемся к валютам чужих стран. Напомню, что в этих странах сейчас инфляция на сорокалетнем максимуме. Это просто еще и импорт этой инфляции. Мы вынуждены будем при управляемом курсе синхронизировать свою денежно-кредитную политику с политикой этих стран. Они будут ужесточать, и даже если у нас спрос снижается и мы вынуждены будем зажимать спрос, мы вынуждены будем ужесточать политику — просто чтобы управлять курсом. Это вредно для экономики. И третье — какие механизмы могут быть в управлении курсом — это либо накопления резервов, а вы понимаете, что мы сейчас не можем копить резервы в твердых валютах, они сразу попадают под арест, нерезервные валюты — там есть капитальные ограничения. Но на эту тему мы можем отдельно поговорить, когда будем говорить о расчетах, почему так тяжело копить в лирах Центральному банку. А второе — как можно управлять курсом. Это валютные ограничения, мы можем туда-сюда двигать. Я не думаю, что бизнес от этого будет счастлив. Это непредсказуемые условия для бизнеса, если эти валютные ограничения будут двигаться туда-сюда. Поэтому механизмы управления валютным курсом очень ограниченные.
Что касается валютных ограничений, моя позиция следующая, я ее уже высказывала, позволю себе повторить. У нас есть наслоение валютных ограничений трех типов. Первый — валютные ограничения, которые были еще до событий и связанные с контролем за отмыванием и сомнительными операциями. Второй — валютные ограничения, которые мы ввели практически для всех — резидентов (российских граждан и юрлиц) и нерезидентов, чтобы стабилизировать ситуацию в момент шока и закрыть отток капитала. И на наш взгляд, эти ограничения нужно снимать все, потому что ситуация стабилизирована. Третий тип ограничений — ответные меры: выпускать или не выпускать нерезидентов и при каких условиях. И здесь, мне кажется, механизм Правительственной комиссии, наверное, на данном этапе — это пока наилучший механизм.
Вернусь к первому типу ограничений — для борьбы с сомнительными операциями. Мы еще до этих всех событий начали обсуждать их постепенную либерализацию, и, считаю, ее надо ускорить, потому что бизнес сейчас ищет разные способы выстраивания логистических цепочек и так далее. Надо дать эту возможность. И мы с этим выступаем и в том числе готовы дать разъяснения по поводу неприменения мер ответственности за нарушения валютного законодательства «без вины», и мы надеемся, что даже до конца этой сессии (Госдумы. — Ред.) могут быть внесены поправки в КоАП на эту тему.
Что касается лимита на переводы граждан в сумме 150 тыс. (долларов за границу. — Ред.). Тоже готовы эту сумму значительно увеличить, даже думали о том, чтобы снять этот лимит. Но, к сожалению, там есть требования законодательства, нужно закон менять, чтобы убрать это ограничение.
Что касается репатриации валютной выручки, мы выступали за то — и, я надеюсь, Антон Германович (Силуанов. — Ред.) сказал, чтобы тоже отменить требование по репатриации, — также выступаем за то, чтобы дать возможность нашим компаниям, если они хотят досрочно погашать долги, погашать прежде всего кредиты, потому что по еврооблигациям должны быть защищены интересы российских инвесторов.
Сейчас получается так, что, когда наша компания-эмитент платит полностью по своим еврооблигациям, деньги доходят до иностранных инвесторов, но российские инвесторы страдают. Поэтому есть механизмы мены облигаций. Сейчас и по синдицированным кредитам эта проблема решается. Для того чтобы интересы российских инвесторов были защищены и они получили свои вложения. Это то, что касается валютных ограничений. Если будут еще вопросы, я, конечно, готова буду прокомментировать.
То, что касается нашего регулирования финансового сектора. Шок банковская система испытала большой. Но, по нашей оценке — мы сейчас подводим баланс, наверно, преждевременно, потому что ситуация меняется, — на сегодняшний день какой-то системной капитализации банкам не требуется. Может быть, потребуется адресная капитализация отдельных банков своими собственниками. В целом банковская система этот удар пережила, но это сказалось на кредитовании. Потому что замедление кредитования было связано не только с высокими процентными ставками. Вы понимаете, банки разбирались со своими балансами, со своими потерями и так далее, и так далее. Для новых кредитов и заемщиков было достаточно сложно, но, мы видим, постепенно оживает кредитование.
Мы готовы будем менять банковское регулирование. Часто задают вопрос: будете ли вы дальше придерживаться базельских стандартов, международных стандартов? Хотела бы сказать, что мы не считаем нужным полностью отходить от международных стандартов — это не навязанные стандарты. Это все-таки требования по обеспечению устойчивости, выработанные практикой многих стран. И если мы как страна хотим остаться интегрированной в мировой рынок и торговать с теми, кто готов с нами торговать, — банки в этих странах тоже соблюдают в основном эти международные стандарты.
Но мы готовы больше учитывать национальную специфику. И конечно, посмотреть на весь профиль рисков. Он сейчас поменялся в экономике. Для того чтобы стимулировать банки кредитовать такие трансформационные проекты, такая работа идет по инвентаризации банковского регулирования для того, чтобы стимулировать банки быть проводником финансовых ресурсов для экономики.
Что касается инфраструктуры платежей. Внутри страны они у нас работают. Вы видите, что, несмотря и на отключение SWIFT в наших крупнейших банках, и уход Visa и Mastercard, внутри страны контур работает. Это благодаря тому, что мы действительно в течение многих лет создавали инфраструктуру. Но с точки зрения международных расчетов, конечно, есть проблемы.
Мы здесь задачу видим в стимулировании перехода на расчеты в национальных валютах. Эта работа шла и раньше, но шла очень вяло. Потому что это вопрос не только в банковской системе, это вопрос в самих контрактах. И сейчас мы видим, что, например, экспортеры многие готовы переходить в другие национальные валюты, а импортеры — не все. И мы видим дисбалансы в переходе на национальные валюты — например, когда вы получаете в одной валюте экспортную выручку, то должны ее продать на рынке. А если спроса со стороны импортера нет, импортер предпочитает доллары и евро, то, соответственно, экспортеру это невыгодно. Поэтому здесь должна быть работа и бизнеса по переводу уже всех контрактов, старание перевести большинство контрактов на этот уровень.
Значит, сами предприятия не хотят накапливать эту выручку в национальных валютах. В долларах и евро готовы накапливать, а в некоторых валютах не готовы накапливать. Особенно в обесценивающихся валютах. Предлагается, например, чтобы это делал Центральный банк, как я услышала. Но тогда вы должны понимать, что это будет означать дополнительный рост инфляции, потому что мы будем печатать под это деньги, обеспечивая обесценивающуюся валюту. И это более высокие ставки. И мы готовы рассматривать некоторые механизмы нашего участия при запуске, при обеспечении ликвидности таких рынков, но постепенно это все-таки должно работать, на наш взгляд, на рыночных условиях, и нужно стараться балансировать экспорт и импорт.
Мы при этом вместе стимулируем биржу. Она развивает торговлю парами. Буквально на днях новые пары валют начали торговаться. Вопрос, конечно, действительно в ликвидности. И здесь Центральный банк обсуждает, чтобы мы участвовали на первых порах, поддерживая эту ликвидность.
Что касается организации расчетов, здесь сказались не только прямые, формальные ограничения, но и неформальные ограничения — не только банки в других странах, но и компании в дружественных странах с очень большой опаской проводят эти платежи. И так как санкции множественные, их применение на практике тоже зависит от конкретной страны. У нас есть механизм специальной рабочей группы, мы приглашаем наши финансовые организации, партнеров из других стран и разъясняем эти риски, чтобы их было меньше. Где-то работаем по выбору уполномоченных финансовых инфраструктур. Корреспондентские счета нужно развивать, и тоже вопрос, который Александр Николаевич (Шохин. — Ред.) прислал по барьерам, — открытие корсчетов российских банков: мы знаем, что есть барьеры с точки зрения постановки на налоговый учет и необходимости личного присутствия. На наш взгляд, вот эту проблему нужно решать. Мы инвентаризировали — со стороны банковского регулирования таких препятствий нет. Но если вы какие-то препятствия увидите со стороны нашего регулирования, мы готовы их быстро снимать.
Действительно, корсчета нужно развивать и использовать Систему передачи финансовых сообщений. На данный момент 70 организаций из 12 стран к ней присоединены, эта работа идет, но она зависит от партнеров. Мы готовы всех присоединять, у нас технические решения все есть, и можно присоединить достаточно быстро, но, конечно, это двустороннее движение.
105290+7 (800) 300-30-00
