Банк России до конца лета ограничил эквайринговые комиссии по некоторым категориям товаров и услуг, но пока не увидел положительного эффекта для конечных потребителей. О том, почему регулятор принял решение не продлевать и не вводить в обозримой перспективе подобные ограничения, а также о таких важнейших проектах ЦБ, как цифровой рубль и система передачи финансовых сообщений (СПФС), в интервью ТАСС рассказала первый зампред Банка России Ольга Скоробогатова.
— Ольга Николаевна, начать разговор хочу с СПФС. Как система выдержала напряжение после сокращения работы SWIFT в России?
— Систему передачи финансовых сообщений (СПФС) мы изначально строили таким образом, чтобы она могла обработать 100% сообщений внутри страны. Однако вначале она рассматривалась как альтернативный канал для тех, кто хочет снизить издержки, потому что по сравнению со SWIFT тарифы в СПФС в 1,5–2 раза ниже. Еще в начале года порядка 27% внутрироссийского трафика финансовых сообщений приходилось на СПФС. Сейчас мы видим активный рост.
— Это вполне конкурентные показатели при рабочем-то SWIFT....
— Примерно такие же показатели были и в прошлом году. Причем все подключившиеся к системе участники (389 компаний и банков) прошли тестирование, но активно не пользовались ею. После 24 февраля ситуация изменилась. За январь — май этого года количество финансовых сообщений, проходящих через систему, выросло в полтора раза по сравнению с аналогичным периодом 2021 года. Отрасль поняла, что у нее есть доступный и удобный канал, который решает ее вопросы. Потоки перенаправились. В 2022 году в системе появилось 64 новых участника, всего СПФС используется в 12 странах. При этом необходимо отметить, что подключение нерезидентов — это скорее политический вопрос и их желание сотрудничать с нашей страной. С нашей стороны технологически обеспечены разные варианты подключения.
— По какому пути взаимодействия чаще всего идут нерезиденты при подключении к СПФС?
— Есть несколько вариантов. Первый — интеграция «система — система», когда одна национальная система взаимодействует с другой. На сегодня такая схема уже реализована с одним государством. Второй, самый популярный — «сервис-бюро», своего рода зонтичная модель. Российская или иностранная организация подключается к СПФС, а дальше другие участники подключаются к ней. Сейчас четыре таких сервис-бюро. И третий — прямое подключение к СПФС.
— В перспективе, несмотря на то что есть политическая подоплека, стоит ли ожидать расширения именно стран — участниц СПФС?
— Мы открыты для всех дружественных стран. Но каждая страна принимает решение самостоятельно, в том числе когда и каким способом подключаться.
— Можно сказать, что трафик СПФС и дальше будет расти, как и количество участников?
В России сложилась уникальная ситуация: всю инфраструктуру под эквайринг создавали и финансировали банки. В Европе же это делали торговые предприятия. Две абсолютно разные модели. Российские банки уже понесли и несут большие затраты, делая работающие программы лояльности с кэшбеками и т.д. Благодаря этому люди получают реальную выгоду.
Что мы увидели после наших последних ограничений? Многие банки свернули программы лояльности, отменили кэшбеки. В результате пострадал именно потребитель. Мы точно не хотим, чтобы условия или финансовые сервисы для наших граждан ухудшались. От того, что часть доходов перетекла от банков к торгово-сервисным предприятиям (ТСП), мы, к сожалению, не увидели ни снижения цен, ни программ кэшбеков и лояльностей с их стороны. Поэтому ограничения были временными. С 1 сентября банки вернутся к своим привычным моделям по эквайрингу.
При этом очень активно развивается СБП с точки зрения оплаты товаров и сервисов. Вы, скорее всего, тоже это видите. Многие уже пользуются оплатой по QR-кодам. В ближайшем будущем заработает технология NFC, когда можно будет привычным способом в одно касание расплачиваться через СБП. Так что СБП — как раз тот инструмент, который позволяет торговым предприятиям и издержки снизить, и удобный путь оплаты клиентам предоставить.
— Вы, кстати, не так давно говорили, что ЦБ предложил правительству продлить программу по возмещению бизнесу комиссий за платежи в СБП по QR-коду, удалось достичь понимания в этом вопросе?
— Да, нас услышали и инициативу поддержали, и мы благодарны правительству за такое своевременное решение. Программа субсидирования продлена до конца этого года. Я должна сказать, что и банки, и торгово-сервисные предприятия стали очень активно этим пользоваться. Мы же хотим предложить пролонгировать программу и на 2023 год. На наш взгляд, это позволит поддержать малые и средние компании на период их адаптации к работе с СБП.
— Можно сказать, что ЦБ в этом году уже не будет рассматривать никакие эквайринговые преференции для бизнеса?
— Ничего подобного мы не планируем. Еще раз подчеркну, что основной «больной» вопрос ТСП — снижение издержек — можно решить за счет внедрения СБП.
— Следующий важный блок — это цифровой рубль. Как сейчас продвигается пилотный проект? Какие-то есть промежуточные результаты?
— В пилотной группе сейчас 12 банков. Еще три хотят присоединиться, плюс мы получили несколько заявок от нефинансовых организаций. О каких-либо даже промежуточных результатах текущего этапа говорить пока рано. Все участники «пилота» на разных стадиях: кто-то движется очень активно и дорабатывает свои системы, кто-то продвигается более медленно. Но больше половины банков пилотной группы идут очень хорошими темпами, мы укладываемся в заявленные сроки. Это с учетом корректировки наших планов — начать тесты на реальных операциях и реальных клиентах уже в апреле 2023 года, а не в 2024 году.
— Почему решили так ускориться?
— Мы поняли, что нам нужно очень быстро двигаться с точки зрения цифровых технологий и развития инноваций. На мой взгляд, национальная цифровая валюта появится у всех уважающих себя государств на горизонте трех лет. И нам нужно будет выстраивать трансграничное взаимодействие и в этом направлении. Поэтому мы точно должны быть готовы как можно раньше.
Плюс это в том числе решает вопрос отключения от SWIFT, потому что при такой интеграции SWIFT уже не будет нужен.
— И станет SWIFT пережитком, как телетайп...
— Я думаю, вариантов будет несколько. Конкуренция будет очень высокая.
— Вы еще говорили про интеграцию цифрового рубля с цифровым юанем, в перспективе можно говорить об интеграции с многими цифровыми валютами?
— Многие страны находятся на разных уровнях разработки собственных национальных цифровых валют. Кто-то только думает, кто-то начал пилот, кто-то, как Китай, уже давно в процессе. В следующем году начнется более активная работа именно по интероперабельности платформ национальных валют. И вот тогда будет понятно, с кем именно это возможно.
— Соответственно, речь идет только о дружественных странах в текущих условиях?
— В том числе и о них. Многие из них тоже планируют запуск CBDC на своей стороне. Но, на мой взгляд, им потребуется больше времени, потому что мы все-таки уже в процессе, а многие только думают, как им это сделать.
— Годом цифрового рубля в России можно назвать следующий год или уже этот можно таким считать?
— Точно не этот. Следующий год для нас будет очень важным. Мы в хорошем смысле слова должны набить шишки. Тестирование на реальных операциях даст нам возможность понять, что нужно подкрутить и довести до ума, что доработать, что поменять. Будет ли он годом цифрового рубля? Посмотрим, загадывать не буду.
Китай три года тестирует цифровой юань на реальных операциях и реальных клиентах.
— Может быть, у них нет такой уж необходимости...
— Если в стране хорошо развиты безналичные операции, как у нас — а у нас это 75,5% и не за горами 80%, — то, в принципе, у нас есть и другие инструменты. Но чтобы сказать, что мы с такой-то даты внедряем инструмент, надо, чтобы все, и отрасли, и государство, были готовы. Для этого нужен длительный период тестирования. И в конце следующего года мы как раз хотим разработать дорожную карту внедрения цифрового рубля.
ТАСС, 23.06.2022
104994+7 (800) 300-30-00
